И мирное небо над головой…

В июне 1941-го Боре Хацкевичу не было и семи. Он уверяет, что многое забылось, но глаза говорят об обратном: боль и ужас от увиденного остались с ним на всю жизнь. Детство прошло совсем не так, как должно было. Как и многим миллионам его сверстников, жизнь рано преподнесла главный урок: «Война никогда не должна повториться!» Казалось, для потомков людей, переживших Вторую мировую, основной заповедью эти слова будут всегда…

Глазами ребенка

Война в его жизни началась с дороги, по которой семья пыталась бежать из родных Смолевичей. По ней нескончаемым потоком шли беженцы, двигались обозы с нехитрым скарбом. Первое потрясение случилось, когда захватчик на танке стал стрелять в толпу людей. За четыре года таких потрясений будет немало. Убитые, замученные, повешенные на столбах, расстрелянные в назидание остальным… Все это станет той частью жизни мальчика, с которой он никогда не сможет и не захочет смириться.

Хацкевичам пришлось вернуться домой и до окончания войны жить в оккупации. Каково это, мой собеседник рассказывает не очень охотно. Родители учили детей быть осторожными и без надобности не высовываться. Чего стоили их предупреждения, мальчик узнал только спустя годы: всю войну отец был связным у партизан, передавал им координаты огневых точек противника. Это при том, что в Смолевичах стояла немецкая часть, а в соседнем с Хацкевичами доме располагалась военная администрация. В городке действовал комендантский час. Брошенное в спину «Хальт! Киндер партизанен!», которое в любой момент могло оборвать жизнь, и сегодня, спустя 80 лет, будит Бориса Никитича по ночам.

Мальчик еще не знал, что впереди ждут не менее страшные испытания. Война подходила к концу. Враг отступал и уничтожал все, что можно было. Летом 1944-го Смолевичи были сожжены практически полностью. На фоне непрекращающихся пожаров слышались крики людей, душераздирающий детский плач, лай собак, вой скотины.

В один из дней местных жителей, в том числе девять членов семьи Хацкевичей — три ее поколения, немцы согнали в кузницу и подожгли. Когда дверь снаружи внезапно открылась и на русском языке без акцента сказали «Быстро выходите, а то сгорите!», все подумали, что это очередное развлечение немцев, решивших стрелять по разбегающимся людям, и никто даже не двинулся с места! Оказалось, в Смолевичи уже вошли советские войска, которые и уберегли горожан от участи жителей Хатыни. Чудом спасшаяся семья вернулась в свою чудом уцелевшую хату и нашла на огороде двух подорвавшихся на вражеских ловушках наших солдат. Уходя, гитлеровцы заминировали дома, хозяйственные постройки, разбросали по земле блестящие предметы. Трогать такие «игрушки» было нельзя, но Борис этого тогда не знал… Что остался жив — еще одно чудо, а искалеченные кисти рук и застрявший в груди осколок навсегда остались горьким напоминанием о том страшном дне из детства.

После победы

9 мая 1945-го было тепло и солнечно. Город постепенно оправлялся от потрясений и жил нелегкой, но все-таки мирной, послевоенной жизнью. Поэтому, когда в небе над военкоматом стали стрелять в воздух, люди сперва не поняли. Громкое «Победа!» разнесли по городу мальчишки, такие как Борис. Радость была огромной, всеобщей и неподдельной!

В лесах оставалось много неутилизированной немецкой техники (Борис Никитич вспоминает, что на части ее порезали только в 1953-м, до отказа заполнив все пункты металлолома). Сразу после войны мальчишки снимали с гусениц подшипники, их называли «ленивцы», и мастерили… самокаты, а также роликовые коньки, которые привязывали к стопам веревками. Из поворотных катков делали отличные крутящиеся стульчики для сапожников и мастеров за швейной машинкой, из деталей, найденных на пепелищах кроватей, — коляски и санки. В числе местных кулибиных был и Боря Хацкевич. Как только преподаватель физики научил его собирать детекторные приемники, они стали появляться и в сельсовете, и в домах местных жителей. Технический склад ума у смышленого парня отмечали все учителя.

Руки золотые

После школы он устроился рабочим на «Дормаш» в Жодино, а потом за компанию с друзьями решился сдать экзамены в Минский политехникум. В итоге учащимся отделения «Ремонт и монтаж промышленного оборудования» Борис стал, а его товарищи — нет. Он работал в стройотряде в Казахстане, многому учился и никогда не делал скидки своим рукам. Говорит: работали — и ладно. О том, что из-за травмы считается инвалидом войны, не знал до 1990 года и не получал никаких льгот. Вопросы к его рукам у коллег возникли лишь однажды. В апреле 1960-го он пришел в ремонтно-механический отдел Минского тракторного. Начальство усомнилось в том, насколько эффективно будет трудиться новенький. Но Хацкевич показал документ, который получил еще во время работы на торфобрикетном заводе в конце 1940-х. В нем указывалось, что парень без специального образования сам сумел отремонтировать экскаватор (!), и тогда все вопросы решились сами собой. То, что руки у него золотые, Хацкевич каждый день доказывал своим трудом.

От ремонтов до рацпредложений

Сперва ему поручили восстановить трофейный американский станок, привезенный из Германии. Чтобы досконально разобраться в технике, искал по крупицам информацию в Ленинской библиотеке и с задачей справился на отлично.

В 1970-м Хацкевич окончил вечернее отделение политехнического института. В техбюро РМЦ был технологом, старшим инженером, конструктором. Тогда в цехе замначальника по техчасти работал Борис Гапонов. В тандеме с Хацкевичем они выполняли самую сложную работу. Мой собеседник говорит, что в ходу было такое выражение: «Два Бориса берутся за дело — будет толк». Его технический талант понадобился в ОМА, термическом отделе. На заслуженный отдых Борис Никитич ушел только после 70 лет.

В его трудовой книжке много отметок о наградах, благодарностях, поощрениях за рационализаторские предложения. Совместно с технологами термотдела он участвовал в разработке автоматов для высадки головок болта. В 1969-м Борис Хацкевич стал Отличником соцсоревнования Министерства тракторного и сельхозмашиностроения.

Непокоренный человек

Борис Никитич с удовольствием вспоминает, что был одним из участников команды, которая на МТЗ изготавливала плиты к Вечному огню в Хатыни. Говорит, что довелось ему пообщаться и с Петром Машеровым. Глава республики лично курировал подготовительные работы в мемориальном комплексе. Борис Никитич утверждает, что изначально по проекту непокоренный человек с мертвым ребенком на руках должен был стоять на пороге сожженной хаты, и вспоминает, как лично обратился к Петру Мироновичу с предложением убрать порог, визуально ограничивающий восприятие фигуры. Тогда образ измученного, но несломленного человека, встречающего гостей комплекса на дороге, как бы связывающей прошлое и будущее, становился еще более пронзительным. По словам Хацкевича, Первый секретарь Компартии Белоруссии согласился. Лет десять назад с экскурсией от МТЗ он оказался в поездке по памятным для каждого белоруса местам — на Кургане Славы, в Хатыни — и был рад увидеть всем известную скульптуру такой, какой когда-то представил ее в своих мыслях.

Так сложилось, что всю жизнь Хацкевич опекал своих сестер-двойняшек, которые родились в 1942-м. Одна их них тяжело болеет, и 88-летний Борис Никитич и сегодня о ней заботится. Хлопот у него немало, но жаловаться не привык. Настоящей отдушиной стало творчество. В юности этот технарь до мозга костей увлекался живописью, свои пейзажи раздавал друзьям и знакомым. Сегодня Борис Никитич делает панно из раскрашенных шишек. Одно из таких он подарил нашей редакции. В простой, немного наивной композиции столько труда и настоящего человеческого тепла!

Самым главным праздником мой собеседник считает День Победы. Для него и его семьи он всегда проходит тихо, потому что несет в себе не только радость, но и большую скорбь. Он глубоко уверен, что мир — высшая ценность, которую стоит беречь, а светлые мечты людей должны сбываться!

Фото Сергея Киселева